Почему и от кого прячется экс-министр финансов Московской области? В чем он виноват?

«Лица»

Кузнецов Алексей Викторович — Бывший министр финансов Московской области, занимал этот пост с 2000 по 2008 год, также с 2004 по 2008 год был первым вице-премьером Подмосковья. С 1998 по 2000 год был президентом и акционером ООО «Русская инвестиционная группа», а с 1994 по 1998 год — первым вице-президентом и акционером «Инкомбанка». Покинул Россию в 2008 году в связи с публичными обвинениями в СМИ Прокуратуры и ФСБ РФ в шпионских связях с ЦРУ и наличии второго гражданства США.

 

«Компании»

«Росбилдинг», «ОРСИ», «Паритет», УК «Развитие», «РИГрупп»,  «Арктел»,  «ГВСУ «Центр»

 

«Темы»

Д. Котляренко обвиняется акционерами в хищении активов ООО РИГрупп, «Шпионский скандал в Подмосковье», Активы УК «Развитие» на 80% состоят из активов ОАО «РИГрупп», Классический сценарий рейдерского захвата компаний ООО РИГрупп — ОАО РОСВЕБ компаниями Михаила Черкасова, Деятельность А.Кузнецова до 2008 г, «Рецепт вкусной, но лживой информации», «Компании и партнеры А.Ротенберга», Рейдерская деятельность М.Черкасова, «Росбилдинг» трансформировался в ОРСИ», «Посадки», Уголовные Дела, «Новости Коррупции»,  Дело подкупа французского прокурора, Борьба за контроль над Московской областью в период ‎2007-2009, Интервью Ильи Пономарева о задержание российского олигарха, Как рушатся мечты губернатора Воробьева, 

 

«Я не вернулся, потому что испугался», — Алексей Кузнецов, бывший министр финансов Московской области

Почему и от кого прячется экс-министр финансов Московской области? В чем он виноват? «Ведомости» первыми нашли скрывающегося за границей Алексея Кузнецова и поговорили с ним об этом

Бэла Ляув
Анна Бараулина
Ведомости

17.11.2009, 217 (2487)

У Алексея Кузнецова скандальное прошлое и не менее скандальное настоящее. В конце 90-х Кузнецов был одним из топ-менеджеров Инкомбанка и был обвинен в незаконном присвоении средств банка (см. врез). Кузнецов покинул банк, и в 2000 г. стал министром финансов Московской области. После этого в область, находившуюся на грани дефолта, потекли деньги. Текли они в том числе через Московскую областную инвестиционную трастовую компанию (МОИТК), Московское областное ипотечное агентство (МОИА) и др. Эти компании брали кредиты и размещали облигации под непрямые гарантии области или друг друга. Если на начало 2009 г. прямой долг области, по оценке S&P, не превышал 50% от доходов бюджета, то вместе с обязательствами областных компаний он достигал 82%. До кризиса об устойчивости такой системы в правительстве не беспокоились — компании всегда могли рефинансировать долг. Но в июле 2008 г. Кузнецов неожиданно ушел в отставку и уехал из России, а в конце 2008 г. сразу несколько компаний области не смогли расплатиться с кредиторами. Деятельностью Кузнецова и его соратников заинтересовались правоохранительные органы. На прошлой неделе было завершено расследование уголовного дела в отношении гендиректора МОИТК Владислава Телепнева и начальника отдела организации финансирования государственных программ компании Светланы Шаталиной. Представитель СКП заявил «Ведомостям», что Кузнецова следствие рассматривает как организатора хищений через МОИТК, которые нанесли области ущерб в 3 млрд руб. Исполнителями этой схемы следствие признало Телепнева и Шаталину, материалы по ним уже переданы в суд. Представитель Следственного комитета при прокуратуре отказался отвечать на вопрос, какой статус у Кузнецова в настоящее время. По словам источника в органах прокуратуры, Кузнецов проходит по делу как подозреваемый, но обвинений против него не выдвинуто. Кузнецов скрывает свое местонахождение, первое со времени побега из России интервью он дал «Ведомостям» по Skype.

— Почему вы ушли из правительства?

— Началось с того, что, когда я предлагал какие-то вещи губернатору [Московской области Борису Громову], он их не поддерживал. Возникло непонимание, а без понимания в минфине работать невозможно. Летом [прошлого года] губернатор предложил мне уйти, и я уволился по семейным обстоятельствам.

— А чем Громов объяснил свое решение?

— Знаете, если надо надавить на губернатора, начинают травить окружение и возбуждать любые дела, чтобы ты говорил против него. Он тоже человек непростой — и ты попадаешь между молотом и наковальней. Возможно, это связано с борьбой за губернаторское кресло. Ведь область очень привлекательна — огромное имущество в виде земли, промышленных активов, за которое все борются, и бюджет, кстати, самое маленькое, что есть.

— Какие у вас были планы после увольнения?

— Никаких, собирался в отпуск, чтобы вернуться. Но, увидев эту историю со шпионством (газета «Время новостей» от 19.08.2008 со ссылкой на источники писала, что Кузнецов был гражданином США, возможно, шпионом и присвоил подмосковную землю на $20 млрд. — «Ведомости»), понял: что-то поменялось. Я не поехал обратно, потому что испугался. В нашей стране понятно и с судами все, и с уголовными делами, которые открываются и закрываются в один день, и на защиту человеческих прав не приходится надеяться.

— Какие обвинения вам предъявляли?

— Мне никто никогда ничего не предъявлял. Мало того, никто не присылал мне никаких повесток, как об этом писалось в СМИ.

— Вы хотите сказать, что сейчас добровольно находитесь в изоляции?

— Получается, что да.

— И в Россию не возвращаетесь, потому что думаете, что вам сразу что-то предъявят?

— Думаю, да. Если есть цель кому-то что-то предъявить, то, наверное, это можно сделать.

— А почему вы думаете, что есть цель вам что-то предъявить? Только из-за публикаций?

— Во-первых, из-за публикаций, которых очень много. Знаете, когда идет такое количество публикаций, значит, кто-то их заказывает. Я понимаю, что в сегодняшней ситуации точно не получу поддержки. Можно себе представлять, что в любом деле, которое будет выдвинуто против тебя, ты точно не добьешься никакой справедливости. Или что ты должен будешь взамен? Рассказывать про кого-либо, про губернатора? Я не чувствую себя способным защититься в России. У меня нет ни средств, ни поддержки, чтобы отстоять любое, даже самое маленькое обвинение в мою сторону.

— А раньше была поддержка?

— Когда у тебя есть поддержка губернатора, к тебе просто никто не приходит. Я никогда не создавал связей, отношений с какими-то другими структурами или организациями. Я работал там, где мне надо было работать, не играл ни в какие игры закулисные, ни с кем не заигрывал и т. д. Поэтому, наверное, и попал вот в такую ситуацию.

— Почему вы до сих пор не общались с прессой?

— Это была осознанная позиция: ничего не происходит, ты не в стране, ничего не распределяешь, ни за чем не стоишь. И думаешь: завтра тебя должны забыть. Так я думал, но процесс очернения недавно продолжился. После того как акционеры, которые были связаны с компаниями моей супруги Жанны Булок, написали заявление в Генеральную прокуратуру, тут же я стал фигурантом некоего уголовного дела. А СМИ начали опять говорить про меня мифические вещи.

— Кто, по-вашему, стоит за этими процессами?

— Те же люди, которые инициировали акцию в августе прошлого года, когда за три дня более полусотни изданий как по команде назвали меня шпионом и гражданином США, заодно приписав мне воровство земли на $20 млрд. Вся подмосковная земля столько не стоит. Кроме того, министр финансов не может подписывать документы о передаче земли. Для меня очевидно, что дело вовсе не во мне, некоторая группа людей решила просто завладеть имуществом «РИГрупп», которое принадлежит моей жене. На протяжении 2007-2009 гг. активы компании перешли в ООО «ОРСИ», которое возглавляет Андрей Пашковский, бывший руководитель скандально известной финансово-промышленной группы «Столица». Судя по масштабу той акции, средства были потрачены большие. Значит, есть экономический интерес в этом. Но сегодня я оторван от всех, у меня из-за всех этих неприятностей крайне маленький круг общения. Политики перестали общаться, потому что боялись шпиона, а вторая часть людей, готовых меня поддержать, хотела получить за это сразу $1 млрд.

— Американское гражданство у вас правда есть?

— Никогда не был гражданином США и не подавал документы на гражданство. Когда меня еще звали работать в правительство Московской области, я тогда честно сказал: моя супруга имеет американское гражданство — мы с ней познакомились в США. Я спросил, не помешает ли это работе. Ничего страшного, сказали мне, иди и работай.

— Вы не чувствуете себя в чем-то виноватым или что-то нарушившим?

— Нет, я не чувствую себя в чем-то виноватым.

— Не хотели написать официальный запрос генпрокурору?

— Сейчас занимаюсь как раз тем, чтобы нанять адвоката в России.

— Как вы познакомились с Громовым?

— Когда он пришел руководить областью, регион был фактически банкротом. Узнав об этом, мы подготовили программу по выводу области из дефолта (Кузнецов тогда возглавлял компанию «Русское инвестиционное общество», занимавшуюся реструктуризацией долгов. — «Ведомости»). Курировавший тогда экономику и финансы зампред [областного правительства] Михаил Бабич пригласил меня на Старую площадь, где и познакомил с Борисом Громовым. Громов предложил реализовать программу в составе правительства, т. е. стать министром финансов. Через три года назначили заместителем председателя правительства по экономике и финансам.

— Какие задачи были поставлены перед вами?

— Задачи мы ставили сами себе — вывести область из дефолта, ведь счета были арестованы, денег на зарплаты нет, дефицит бюджета в $150 млн при бюджете в $300 млн.

— Почему тогда область пришла к состоянию дефолта?

— В 1997 г. область выпустила краткосрочные облигации и не смогла их погасить. Реально она попала в дефолт, потому что было много зачетов: например, никто не платил налоги и все пытались получить госзаказ на те платежи, которые он должен сделать в бюджет.

— Что предусматривала ваша программа?

— Реструктуризацию кредитов, оживление деловой активности, создание благоприятного климата для инвесторов, перераспределение ресурсов, создание платежеспособного спроса. Например, раньше богатые районы платили врачам большую зарплату, а бедные не платили вообще. В первую очередь надо было начать судиться с банками, чтобы выверить реальную сумму задолженности. Понимая такую бесконтрольность, банки накручивали огромные проценты. Было 36 банков, с кем-то не договорились — и с нашего счета все время списывали средства. Такая же ситуация была и по другим видам обязательств: не платились детские пособия, и судебные приставы каждый день приносили гигантское количество исполнительных листов. Самое сложное было создать систему перераспределения между районами, которая позволяла бы платить одинаковые зарплаты. Из-за сопротивления районов первый бюджет 2000 г. был принят только в конце мая. А реструктуризацию долга мы закончили только в декабре 2001 г., когда смогли получить первый кредит от банка, практически через два года.

— Что дальше стало приоритетным?

— Экономический рост региона. Нужно было придумать проекты, которые бы стимулировали экономический рост.

— Можете припомнить особо удачный проект?

— [Мы их] для себя определили [так] — чтобы деньги входили в область и люди тратили их в области. Поэтому придумали строить вокруг МКАД гигантские торговые центры, под них земля отдавалась на достаточно льготных условиях. Если раньше жители области ездили в Москву тратить деньги, то стало наоборот. Важнейшей экономической задачей стал рост зарплаты бюджетникам. Сразу же увидели отдачу — рост налоговых поступлений. По сути, в каждой отрасли мы пытались найти что-то стимулирующее экономику, и я считаю, что мы с этой задачей справились.

— Книгу об этом опыте не хотели написать?

— Тут бы выжить без книги.

— Вас называют одним из инициаторов создания Московской областной инвестиционной трастовой компании (МОИТК). Каковы были ее задачи?

— Она была создана до нас, ее потом передали в министерство финансов. У области была проблема с заимствованиями: по Бюджетному кодексу она не могла взять больше 50% от доходов бюджета. Мы понимали, что надо делать больше инвестиций в инфраструктуру, и искали механизмы. Придумали идею, что мы можем выпустить облигации, которые никто, возможно, не купит, но их можно положить в уставный капитал компании [МОИТК] и они будут служить залогом и обеспечением привлечения кредитов. Даже при самом неудобном дисконте залога мы могли получить кредит и потом на него построить объект. Объект будет строиться год-два, за это время мы сумеем запланировать в бюджете средства на выплату кредита. Механизм стал работать. Кроме объектов социальной инфраструктуры стали на МОИТК брать другие программы: строительство дорог, линии электропередачи и т. д. Выпускалось постановление правительства Московской области, в котором давалось поручение этой компании привлечь средства на строительство какого-либо объекта. Это было такой формой оферты, что правительство выкупит объект. По всем социальным объектам, которыми занималась МОИТК, существуют постановления, все это вписывалось в бюджет. А сейчас идет игра на публику, что кто-то пошел и что-то дал. На самом деле в конечной подписи на бюджете стоит дума, правительство, т. е. это много разных инстанций.

— У бюджета были реальные обязательства по этим облигациям?

— Так как мы использовали трастовую компанию, чтобы привлечь больше средств, чем могли, то прямых обязательств бюджета не было. И получилось, что МОИТК оказалась в подвешенном состоянии, потому что, с одной стороны, были постановления, где говорилось, что область выкупит здание, но с другой — по большей части таких объектов от области не выдавалось никакой гарантии. Была форма, которую лично я не успел сделать, а потом никто не занимался — можно было сделать оферту на эти социальные объекты как закон, тогда формально против заимствований стояла оферта области выкупать объекты в определенном порядке. Если бы это было сделано, инвесторы так не относились бы к ситуации с трастовой компанией.

— Думаете, зря решили ликвидировать?

— Год назад могли быть разные модели реструктуризации, конечно, в сегодняшней ситуации, когда все настолько разрушено, другого варианта нет. Можно было фиксировать долг, обязательства бюджета, было бы хорошим вариантом сделать мену на облигации области. В среднесрочном плане они ликвидны: область не будет банкротом и после кризисной инфляции даст ресурсы для погашения. Можно было обсуждать варианты с кредиторами мены обязательств трастовой компании на среднесрочные обязательства области.

— Вы говорите, что можно было запустить оферту. Но ведь была оферта правительства области по облигациям Московского областного ипотечного агентства (МОИА), которая не исполнилась?

— Она не исполнилась, потому что ее не исполнили. Если не было денег, надо было предлагать другие варианты. У меня было такое мнение — шла внутренняя борьба между чиновниками правительства и в результате инфраструктура разрушалась.

— Как вы видите историю с МОИА — почему были арестованы облигации и это использовалось как повод не платить?

— Мне сложно говорить, потому что у меня нет полной информации. После того как я ушел из правительства, министерства с компаниями были настроены друг к другу враждебно. С банками никто не работал, и многие просто не понимали, что происходит.

— Как одна из структур, принадлежавших вашей жене, «РИГрупп-финанс», стала финансовым агентом правительства Московской области?

— Выиграла конкурс. Эти вопросы входили в компетенцию инвестиционного блока минфина, за который отвечал первый замминистра Валерий Носов, я же не погружался в детали работ всех компаний.

— Почему сразу несколько компаний, связанных с областью, не смогли в какой-то момент расплатиться по обязательствам?

— В основном из-за кризиса. Первыми не смогли рассчитаться все девелоперы и те, кто был связан со стройкой. Ипотечные корпорации, которые вошли в целый ряд строительных объектов, «Спецстрой», который занимался строительством социальных объектов, и RIGroup тот же самый.

— Когда они занимали деньги на рынке, то как предполагалось, что они будут расплачиваться? У них ведь и без кризиса были денежные потоки не бог весть какие.

— Нет ни одного оракула или экономиста в мире, кто сумел предсказать кризис. Легкий рынок денег у всех создавал иллюзию того, что можно часть этих кредитов пролонгировать или рефинансировать. Но никто не предполагал, что рынок рухнет полностью. В ипотечной корпорации (Ипотечная корпорация Московской области, ИКМО. — «Ведомости») немножко другая ситуация — все-таки облигационные займы у них были длинные, 5-7-летние, они должны были платить купон. У них были квадратные метры, которые они реализовывали через ипотеку. Но люди просто физически перестали это покупать, цены обрушились, и, когда им надо было платить оферту, на балансе оказалось только имущество. Наверное, можно было пойти к инвесторам, предложить это имущество, но этого никто не сделал. Потому что все уже стали внутри бороться между собой за обладание активами. Если раньше это была некая совместная инвестиция, то сейчас уже начали думать: «Зачем я буду им помогать, если я сейчас начну его банкротить и вообще все у него заберу?»

— А что у них можно забрать?

— На балансе инвестконтракты — оформлены документы на 3 млн кв. м, многие из них уже начаты, есть построенные.

— Почему в области не смогли более здоровым образом эту всю ситуацию разрешить?

— Я не знаю, но вот получается, что я ушел 26 июля, а реальные проблемы начались где-то в октябре. То есть хватило общего задора и какой-то работы на несколько месяцев, пока все не проели. Надо было планами реструктуризации заниматься, но все занимались выяснением отношений. Сейчас какие-то активы уходят кредиторам. А почему не в сентябре, когда этот актив стоил дороже? Даже отдавая большую часть этих компаний, можно было только привести все в порядок с учетом потери стоимости активов.

— Вы, наверное, слышали, что Goldman Sachs, у которого были облигации МОИА, удалось за них получить деньги?

— Когда я услышал про это, мне это показалось странным. Если кто-то эти бумаги скупил по их реальной цене, а потом при дефолтных котировках получил за них полную сумму, то мы понимаем, что, наверное, кто-то между собой общался. А почему именно по этим облигациям заплатили? А почему не заплатили по облигациям по срокам той же трастовой [компании]? Не очень понятно. Почему надо платить кому-то одному? Чем он так сильно отличается от ВТБ, например, или от Сбербанка?

— Вы знаете, с чем связаны претензии к Людмиле Бездель, Владиславу Телепневу (арестованные топ-менеджеры «РИГрупп-финанс», МОИТК. — «Ведомости»)?

— Видимо, будучи руководителями компаний, они доверяли друг другу и не все документы оформили. Насколько я знаю, у ГУВД не было вопросов к Телепневу, но вдруг возникли вопросы у ФСБ. Якобы было написано какое-то заявление относительно того, что когда муниципалитеты возвращали долги за электроэнергию, за которую они не платили в 90-е гг., то какие-то документы были подделаны. Через какое-то время стало ясно, что документы неподдельные. Казалось бы, можно дело завершить. Но сейчас начали заново. При этом по отношению к муниципалитету не возбуждено ни одного уголовного дела. Насколько я слышал, в основе дела была якобы записка из областной ФСБ о том, что я являюсь шпионом. Потом это дело трансформировалось в [дело о] ЖКХ, сейчас трансформируется еще во что-то.

— Бездель инкриминируют, что она украла все деньги, привлеченные в ходе размещения от МОИА.

— История, на мой взгляд, политизированная. Ипотечная компания решила приобретать инвестиционный контракт для строительства жилья. Был привлечен длинный заем, часть займа размещена — «РИГрупп-финанс» держал портфель ценных бумаг. Дали поручение Бездель, чтобы она оплатила за инвестконтракт со своего счета: был договор на приобретение, было официальное поручение генерального директора МОИА проплатить эти средства. Но потом эти документы у нее с целью компрометации выкрали, и руководитель компании Демидов написал заявление в ГУВД, что Бездель украла деньги из корпорации. Нужно было завершить сделку купли-продажи, но возник внутренний конфликт.

— Почему Московский залоговый банк упал осенью 2008 г.?

— Когда у него было все в порядке с ликвидностью, насколько я слышал, вице-губернатор начал на каждом совещании объявлять, что у него проблемы. Но для банка, знаете, когда присутствует на правительстве несколько сотен человек из всех возможных ведомств и тебе говорят каждый раз, что банк себя плохо чувствует… естественно, возникает паника. И банк падает.

— То есть реальных проблем не было?

— Не было, и сейчас, когда идет банкротство, у него суммы активов и пассивов бьются. То есть у банка достаточно активов, чтобы расплатиться со всеми кредиторами. Просто когда к тебе приходят и пытаются в течение недели снять все, что только можно, то, естественно, ты попадаешь в такую ситуацию. Но то, что против него была определенная провокация, — это очевидно. Можно посмотреть протоколы заседания правительства перед тем, как он упал. Приблизительно месяца за полтора. Внутри правительства начали за что-то бороться.

— За что? За землю?

— Возможно. Приблизительно 10 компаний владеют основной массой земель, скупленных через паи. Им принадлежат десятки, а некоторым и сотни тысяч гектаров, скупленных через паи колхозников. Но все равно это маленькая часть земель, они не включают леса и т. д. Все еще впереди, самое большое распределение еще впереди, и война за это, думаю, идет. Если даже мы сейчас посмотрим структуру правительства, единственные, кто не поменялся, — это люди, занимающиеся землей. И к ним ни у кого нет никаких вопросов. Практически люди из этой группы встали на те должности, которые освободились в правительстве [после ухода Кузнецова и других чиновников].

— Что сейчас с вашим заместителем Носовым?

— Не знаю, судя по публикациям, претензий к нему нет, только ко мне. Он работает в инвестиционной компании «Горизонт», которая сотрудничает с ОРСИ [компания «Открытый рынок строительных инвестиций», получила в управление МОИТК и RIGroup].

— Ваша жена говорила, что у Носова было 25% в RIGroup. Тот факт, что ваш подчиненный, будучи чиновником, покупает часть бизнеса вашей супруги, вас не смутил?

— Вы назовите хоть одного чиновника, у которого не было бы бизнеса. Тот же самый Носов пришел в правительство из банковской сферы — работал в Инкомбанке, потом был председателем нескольких банков. Я взял его в Инкомбанк, когда он был еще студентом. Когда он закончил свой институт, был уже управляющим филиала.

— Как вы оцениваете деятельность компании ОРСИ по реструктуризации долгов МОИТК и RIGroup?

— Представители ООО «ОРСИ» приезжали ко мне за границу. В частности, Андрей Пашковский (гендиректор ООО «ОРСИ групп». — «Ведомости») представился помощником Игоря Шувалова. Он, помню, когда с ним встретился, говорит: у меня только корочки с собой нет, я ее в Белом доме завтра получать буду. Сказал, что его прислали разобраться вышестоящие товарищи, чтобы как-то урегулировали ситуацию. В области его даже сделали председателем какой-то комиссии по реструктуризации многих задолженностей. В результате активы большинства компаний, в которые они поставили своих директоров, значительно сократились. К примеру, в феврале гендиректор RIGroup Александр Есин сообщил, что активы компании составляют 9,5 млрд руб. Это приблизительно соответствовало сумме долга без процентов и штрафов. А в последнем заявлении, которое я видел в интернете, активы уже оценены в 360 млн руб. Где, спрашивается, все остальное?

— Может, реструктурировали?

— Я не видел ни одного заявления представителя Московской области, инвестора или банка, чтобы хоть кому-нибудь из них были переведены активы. (Пашковский передал «Ведомостям» через представителя, что встречался с Кузнецовым и подписал с ним соглашение об оказании помощи и содействии в возвращении активов Московской области. «Было подписано соглашение о переуступке “РИГрупп”, “Радионета”, “Росвеба”, КИТ нам в доверительное управление с целью последующей передачи активов Московской области. Подписание соглашения со стороны Кузнецова явилось подтверждением контроля над этими компаниями с его стороны», — говорится в комментарии Пашковского. Он отрицает, что представлялся помощником Шувалова: «Глубоко изумлен этим высказыванием»).

— Недавно Альфа-банк забрал один поселок RIG за долги МОИТК (RIGroup выступал третьим лицом).

— Почему бы это не сделать год назад, когда стоимость земли была другая? Недавно некая группа «Оптима» официально объявила, что стала владельцем четырех электросбытовых компаний, принадлежавших компании «Коммунальные инвестиции и технологии» (КИТ). За активы менеджеры ОРСИ получили около $50 млн. Куда же подевались эти деньги? Кредит в 2 млрд руб. банку МЦБ никто не вернул. Сейчас ОРСИ захватила силой компанию «Радионет», которая проложила оптиковолоконную сеть во всей Московской области. Переговоры о продаже «Оптиковолокна» в обход кредиторов, по моей информации, уже ведутся. «Радионет» состоит из большого количества маленьких компаний, которые легко сейчас можно подпольно сбрасывать, что и происходит. В октябре прошлого года до прихода ОРСИ было подписано соглашение о реструктуризации долга компании: область в лице МОИТК и ряд других кредиторов согласились за долг в 6,5 млрд руб. получить 54% акций этой компании. То есть понимаете, сколько она стоит? Сейчас ситуация вышла из-под контроля, товарищами из ОРСИ захвачена не только RIGroup, но и остальные компании.

— Какие?

— «Росвеб», «Радионет», КИТ. Мне кажется, что это был осознанный план по их захвату — выдавливание меня из России, компрометация в прессе. ОРСИ шла именно туда, потому что там было много активов. Их было достаточно, чтобы рассчитаться по долгам с кредиторами. Сейчас же эти компании сознательно банкротят под предлогом спасения. Из всего этого я делаю вывод, что деятельность этих ребят не защищает интересы кредиторов, а наоборот — они работают на свой карман, прикрываясь большими именами вроде Аркадия Ротенберга или Шувалова. Между тем я не видел в СМИ ни одного намека от того же Ротенберга, не говоря уж о вице-премьере, что они догадываются об их существовании. Мне точно известно, что в ООО «ОРСИ» Ротенберг не участвует, акционер этой структуры — журнал «Человек и закон», где гендиректором является Пашковский. ООО «ОРСИ» зарегистрировано в ноябре 2008 г. — создано было, видимо, специально под наш проект. Ротенберг же владеет четвертью акций в компании ЗАО «ОРСИ», там совсем другие учредители. Это торговая площадка, которая не имеет никакого отношения к Московской области.

Фактически ОРСИ для подмосковного региона выступила разрушителем всей сложившейся инфраструктуры, значительную часть которой можно было спасти.

— Где вы сейчас живете?

— Не хотел бы отвечать на этот вопрос. Считаю, что моя жизнь не в безопасности.

— Чем занимаетесь?

— Иногда консультирую компании, которые занимаются в России инвестициями в рынок ценных бумаг. У меня есть какая-то информация, я могу ее анализировать, в крайнем случае я знаю русские компании, русский рынок и могу быть полезен как аналитик.

— Как вы думаете, что сейчас нужно покупать?

— Зависит от того, на что вы настроены и какой у вас уровень внутреннего риска.

— Например, землю в Московской области?

— Не надо, не покупайте землю.

— А облигации, акции?

— Облигации стоит покупать крупных компаний с хорошим дисконтом — «Газпром», РЖД, потому что им по-любому не дадут утонуть, они всегда будут платить. Экономика сейчас выстроена как госкомпании: понятие частного бизнеса отсутствует полностью, но есть какое-то количество госкомпаний, у каждой из которых по 300-400 предприятий на балансе. Поэтому понятно, что такие компании созданы для того, чтобы их поддерживало государство. Вероятно, что с их обязательствами ничего не случится. Но все-таки если у вас есть деньги, то лучше их хранить.

— В какой валюте?

— В рублях. Рубль хорошо себя ведет.

— Облигации Московской области — надежный инструмент?

— Я бы не рекомендовал сейчас покупать точно.

— Вы как финансист что думаете по поводу утверждений, что мир выходит из кризиса?

— Таких оснований говорить, конечно, нет пока. Есть инфляционные движения. Например, рост цен на разных рынках. Главное в том, чтобы этот рост сопровождался ростом потребления материала. То есть важна не цена на алюминий, потому что ее можно искусственно поднять, а важно, продается ли его больше. Кризис закончится только тогда, когда мы увидим движение по объемам — и не в России, а в мире. Сейчас этого не видно, есть только валютный дисбаланс между разными странами. Все остальное стоит.

— Чем занимается ваша супруга Жанна Булок?

— Она по-прежнему занимается своими девелоперскими проектами в США и Европе, все эти проекты финансировались западными банковскими кредитами. Не самый лучший рынок сегодня. В России она пытается вернуть украденные у нее компании и проекты. Некоторые руководители ее структур вступили в сговор с названными выше мною людьми с целью кражи активов как у акционеров, так и у кредиторов. Большая часть активов уже исчезла, и теперь захватившие их люди пытаются организовать контролируемое банкротство. Как в случае с ООО «РИГрупп», так и с другими областными компаниями при помощи подписей их бывших менеджеров рейдеры накручивают долги в конкурсной массе, которая позволит им контролировать конкурсное управление и прикрыть банкротством уже совершенную ими кражу активов. Этим летом ко мне на встречу приезжали Георгий Копыленко и Тобак — они вместе с Пашковским и Черкасовым входят в число акционеров ООО «ОРСИ». Они прямо заявили, что у них все права на активы сильно защищены, что эту защиту никто не пробьет. Действуют они на самом деле основательно. Тем более что все четверо ранее работали в компаниях — «Росбилдинге» и других, которые прославились именно на рейдерском поприще. Как только кто-либо делает сегодня попытки помешать их планам, сразу же начинается дискредитация в СМИ, возбуждаются уголовные дела против родственников и друзей.

— В Россию планируете когда-нибудь вернуться?

— Честно говоря, собрался было возвращаться, но самые последние события показали, что рано. Некоторым людям очень не хочется, чтобы я там появился.
«Мы сидели на втором этаже детского сада со входом через помойку»

В Инкомбанк Кузнецов пришел по приглашению институтского товарища после четырех лет работы в вычислительном центре Центробанка. «Он тогда был маленьким банком, всего 15 человек. Мы сидели на втором этаже детского сада с входом через помойку <…> А когда я уходил, в Инкомбанке работало уже 8000 человек, а сам банк был вторым по величине после Сбербанка», — рассказывает Кузнецов. Незадолго до кризиса 1998 г. у предправления банка Владимира Виноградова обострились проблемы со здоровьем и он «начал работать больше на себя, чем на корпоративные цели», рассказывает Кузнецов: «Стал пробивать кредиты, которые явно могли не вернуться, брать своих друзей на очень большие зарплаты, ставить их руководить комитетами, и они уже ничего не обсуждали, а просто выполняли его поручения». Будучи против такой политики, Кузнецов, отвечавший в банке «за бизнес», ушел оттуда вместе с сотней коллег. Банк стал жертвой кризиса 1998 г. По поводу публикации в The Times 1999 г., где Кузнецову приписывалось разграбление Инкомбанка, он говорит, что это неверная информация, распространенная Эммануилом Зельтцером, доверенным лицом Виноградова, выступавшим против Кузнецова в американском суде. По версии Кузнецова, на самом деле деньги банка — около $6 млн — украл сам Зельтцер. Кузнецов также утверждает, что дело в американском суде было закрыто, так как сами истцы отозвали иски.

Инвестиционные рекомендации Кузнецова

«[Выбор] зависит от того, на что вы настроены и какой у вас уровень внутреннего риска. Не покупайте землю [в Московской области]. Облигации стоит покупать крупных компаний с хорошим дисконтом — “Газпром”, РЖД, потому что им по-любому не дадут утонуть, они всегда будут платить. Но все-таки если у вас есть деньги, то лучше их хранить. В рублях. Рубль хорошо себя ведет. [Облигации Московской области] я бы не рекомендовал сейчас покупать точно».
Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2009/11/17/219044#ixzz28DvLke6A