Куда делись деньги Банка Москвы: в гостях у Андрея Бородина и его жены в Лондоне

 

 

Андрей Бородин — Бывший президент Банк Москвы 
Татьяна Корсакова — Учредитель Благотворительного фонда «Добросердие»

Фигуранты Дела Банка Москвы: Андрей Бородин , Дмитрий Акулинин, Елена Батурина, Дмитрий Жукевич, Борис Шемякин, Светлана Тимонина, Юрий Лужков,

Бородин А.Ф и Акулинин Д.В — Бывшие руководители банка Москвы, объявленные в международный розыск, в связи с расследованием уголовного дела возбужденного по факту кражи средств банка Батуриной Е.Н женой бывшего мера Москвы Лужкова Ю.М.

 

Куда делись деньги Банка Москвы: в гостях у Андрея Бородина и его жены в Лондоне

Ксения Соловьева
11 Марта 2015 в 22:39

Леденящая душу легенда гласит, что в поместье Парк-Плейс в городке Хенли-на-Темзе, известном своей королевской регатой, живет привидение. В 1751 году некая Мэри Блэнди, девушка из хорошей семьи, отравила отца мышьяком. Убийцу торжественно казнили, и с тех пор она не находит себе места, наравне с налоговой инспекцией теребя нервы состоятельным жителям Беркшира.

Впрочем, в наше время такая эксклюзивная опция, как привидение, только добавляет недвижимости цену. В августе 2012 года стало известно, что в самом дорогом поместье Англии — сто сорок миллионов фунтов (против предыдущего рекорда – пентхауса в One Hyde Park за сто тридцать шесть) — поселился банкир Андрей Бородин с прекрасной супругой Татьяной и не менее очаровательной золотоволосой дочкой Варей.

— Привидение? Пока не встречали, — безмятежно улыбается длинноногая хозяйка, приветствуя меня на пороге.

У голубовато-серого замка много общего с венецианским палаццо — первый владелец строил под впечатлением от поездки в мертвый город. За трехсотлетнюю историю Park Place приютил немало требовательных людей, включая принца Уэльского Фредерика, сына ко­роля Георга II, и греческого судового магната Джона Лациса; ­поработал съемочной площадкой фильма «Одноклассницы» и даже частной школой для мальчиков. Но только в чутких платежеспособных руках Бородина приобрел вид, которого достоин. Светлый хозяйский дом, коттеджи для гостей и прислуги, двести акров живописнейшей земли, поле для поло, конюшня с породистыми скакунами и пони для наследницы, лодочный домик, фотогеничный мостик, построенный Хамфри Гейнcборо, братом британского живописца, — все, к радости привидения, блестит как новенькое, не утратив очарования старой доброй ­Англии.

На территории Park Place – конюшня с породистыми жеребцами

На Татьяне, свежей, будто роза из здешнего сада, единственно возможный в данных декорациях наряд: бе­жевый кашемировый костюм, рези­новые хантеры и грубая, болотного цвета парка, отороченная рыжей лисой. За несколько лет жизни в Сое­диненном Королевстве Корсакова освоила и полюбила негромкий британский стиль. Ну или по крайней мере отдельные его компоненты.

— Когда я первый раз отводила Варюшу в школу, оделась, знаете, так… ответственно. По-русски. Макияж, каблуки. Цветы купила. Никто не принес цветов. Все выглядели очень скромно, разве что не в пижамах. На нас так косились. Выводы были сделаны незамедлительно, — с улыбкой вспоминает она первые faux pas в обществе.

Отнюдь не ленивый день в Park Place начинается ни свет ни заря: без десяти семь мама отвозит дочку на занятия. В школе учатся дети с фамилиями, которые даже произносить cтрашно, и многих из них доставляют на лимузинах водители, охранники и няни. Это не запрещено, но и не поощряется. В Англии любят родителей, участвующих в общественной работе, и Татьяна с радостным энтузиазмом заседает в родительском комитете – благо английский у модели, с шестнадцати лет живущей за границей, вполне себе upper intermediate. Директор встречает учеников у входа: «Good morning, Mrs. Borodin, good morning, Varvara», на что девочка всякий раз ужасается: как же это, должно быть, сложно – работать директором, ведь каждого из пятисот двадцати сорванцов нужно помнить по имени.

Впрочем, имена людей с фамилией Borodin в Великобритании выучили назубок. В конце марта 2011 года бывший глава Банка Москвы прилетел в Лондон на выходные — отметить день рождения дочери. Но был вынужден задержаться — как выясняется теперь, не на год. Бизнесмена из команды Юрия Лужкова заподозрили в причастности к уголовному делу о хищении неназванными сотрудниками Банка Москвы 12,76 миллиарда рублей из городского бюджета: следствие настаивало, что на эти деньги финансировалась сделка по покупке земельного участка у принадлежащей Елене Батуриной компании «Интеко».

Разговор о некачественных активах Банка Москвы завел его новый владелец — ВТБ, и еще в начале марта 2011 года Бородин отправил официальное предложение руководству госбанка выкупить пакет акций своего детища по цене, заплаченной правительству Москвы. Но уже через пару недель Андрей сообщил, что продал свой пакет по цене в два раза ниже рыночной.

Татьяна с дочкой, восьмилетней Варей: воспитание модой в этой семье происходит с младых ногтей

Началась традиционная в таких случаях судебная эпопея — с поиском собственности по всему миру, замораживанием счетов, острыми интервью влиятельным британским СМИ, ответными ударами прессы российской (с журналом «Огонек» Бородин даже судился), запутанными взаимоотношениями с Интерполом и прочими отравляющими жизнь миллиардеров на чужбине обстоятельствами.

В 2013 году Андрей получил вожделенный статус политбежен­ца, делающий невозможной его экстрадицию в Россию, но следствие продолжается, и некогда деятельный банкир, живущий тихой жизнью беркширского латифундиста — семья, поло, книги, – по-прежнему подкидывает интригующие новости: например, в октябре его обвинили в незаконном спонсировании правящей консервативной партии. На благотворительном аукционе тори Бородин за двадцать восемь тысяч фунтов купил портрет Маргарет Тэтчер, но вмешалась бдительная парламентская комиссия: по британским законам иностранцы не имеют права жертвовать партиям деньги. Железная леди осталась в Park Place, а вот чек передали в госкомиссию по выборам.

Зато никто не может запретить банки­ру купить на аукционе пламенное кутюрное платье для супруги. Прошлым летом на благотворительном ужине Cash & Rocket в Историческом музее Лондона Андрей включился в ожесточенную битву за индпошив Valentino c дочкой владельца Topshop cэра Филипа Грина — Хлое. На цифре в сто двадцать тысяч фунтов наследница сдалась. Аукционист поинтересовался: «Кто та счастливица, за которую вы так самоотверженно сражались?» Представив Таню, Бородин на английском чуть более скромном, чем у жены (первый у него немецкий, за плечами работа в Dresd­ner Bank), произнес в микрофон: «Когда любишь свою женщину и знаешь, как это важно для нее, готов на все». То был эффектный спич. Дамы в зале испепелили своих менее готовых на все спутников выразительными взглядами и схватились за носовые платки.

Строгое красное платье с длинным рукавом и шлейфом при­было из ателье аккурат накануне съемки для Tatler: когда-нибудь, считают родители, Варя сможет в нем венчаться, а пока в нем фотографируется мама. Для дочки Татьяна заранее купила и роскошное платье Alexander McQueen (авторства еще самого ­мятежного шотландца). На показе Dolce&Gabbana Alta Moda на Кап­ри в июле 2014 года модные «дочки-матери» были политкорректно одеты в одинаковые золотые платья темпераментных ­итальянцев. Воспитание одеждой в этой семье происходит с младых ногтей. Это сейчас Татьяна — желанная гостья на всех модных показах: от Парижа до Лондона, а когда-то она была по другую сторону баррикад.

Это шелковое платье Valentino Couture Collection Андрей купил Татьяне на благотво­рительном аукционе

— В школе у меня было всего две четверки, в институте – красный диплом, я была типичной де­вочкой с синд­ромом отличницы.

Карьера модели началась как у всех: в пятна­дцать пришла на кастинг с подругой, ту не взяли, а Таню заметил скаут итальянского агентства. Родители ужаснулись, но она твердо сказала: «Еду!» Риск действительно был: вывозя девушку за границу, агентство снимает ей квартиру, выдает деньги на питание и проезд. Она работает в кредит, и некоторые лишь множат этот долг в течение двух лет — без особой надежды на успех (так слу­чилось, например, с неразгаданной скаутами с первого взгляда Дарьей Вербовой). Но у нашей героини оказалась очень ком­мерческая внешность – и все моментально закрутилось. Каталоги, съемки, контракт с La Perla и Max Factor. Букер радостно ­потирал ладони. А потом пришла беда — папа Тани ­заболел ­раком.

— Он больше не мог работать. Мама, тридцать лет прослужившая в кремлевской больнице, взяла отпуск по уходу. Ровесники наслаждаются жизнью, а ты понимаешь, что семье нужны деньги, притом огромные. Ты больше не имеешь права быть слабой, нет времени на глупости. Я работала сутки напролет, прилетала на выходные в Москву, видела угасающего папу, но в понедельник была обязана войти в студию с улыбкой. Иначе клиент позвонит в агентство и пожалуется, что девочка сегодня не слишком friendly. Агентство уверяло, что все понимает, но когда на кону такие деньги… Мама звонит в слезах – у папы приступ, а ты кладешь трубку, надеваешь на лицо улыбку и работаешь. Я так устала от давления, бешеного ритма. Никогда не забуду день, когда у меня было пять примерок в пяти городах. Встала засветло в Лондоне, потом Париж, Милан, Рим и закат в Нью-Йорке.

Бывший глава Банка Москвы  Андрей Бородин и его жена, модель Татьяна Корсакова в поте лица возделывают двенадцать тысяч соток самого дорогого поместья в Великобритании

Корсакова снялась для рекламы краски L’Oreal в Париже. Букер вынашивал козырный проект Victoria’s Secret. Но в Татьянин день отец умер.

— У нас с папой были постоянные стычки: он лидер, я лидер. И вдруг его не стало. Я так корила себя, что из-за работы редко была рядом. После похорон оказалась на грани. Взяла тайм-аут. И случайно в Лондоне встретила Андрея. В этот момент он заполнил вакуум в моей душе. Я так нуждалась в сильном плече.

Они познакомились в феврале, в апреле Бородин сказал, что больше не может без нее жить, и в сентябре пара обвенчалась в Елоховской церкви. Невеста была в привезенном из Нью-Йорка платье Vera Wang. Фамилию менять не стала:

— Отец умер, сестра вышла замуж и взяла фамилию мужа, и я сказала Андрюше, что хочу остаться Корсаковой. Он понял. Кстати, недавно и восьмилетняя Варя заявила: «Папочка, я, как и мама, фамилию менять не буду».

Агентство тем временем било тревогу. Перспектива взрастить ангела Victoria’s Secret таяла на глазах, золотая рыбка соскакивала с крючка. Татьяна тянула, врала, что вывихнула ногу, меняла телефоны. И наконец собралась с духом и рассказала правду. Разумеется, агентство пришло в ярость.

— Со стороны все выглядело, будто я атрибут, trophy wife, — вспоминает Татьяна. — Мне объясняли, какую глупость я совершаю, сколько правильной работы было проделано. Пугали, что через три месяца жизнь банкирской жены мне надоест и я прибегу назад. Но я сказала, что не просто вышла замуж, а обвенчалась.

Агентство не учло, что у блондинки с «ангельскими» формами — синдром отличницы. После замужества Таня честно училась на журфаке МГИМО. На четвертом курсе, забеременев, досрочно сдавала экзамены. Как-то имела неосторожность пожаловаться преподавательнице, что на восьмом месяце тяжело бегать по лестницам любимого университета.

— Мне ответили раздраженно: «И не бегай, сиди дома с горшками и пеленками, пусть другие учатся. Не занимай их место». Меня это так разозлило: я досрочно сдала летнюю сессию с одной B, в конце марта в лондонском госпитале «Портланд» родила дочь, а в сентяб­ре улыбалась этой преподавательнице с первого ряда.

Она основала благотворительный фонд «Добросердие» для помощи детям с ДЦП и пылко включилась в работу. Вела переговоры о покупке земли под Москвой, хотела открыть британскую школу, думала о втором ребенке.

А потом… Потом спешно, в одну ночь, собрала чемоданы и улетела в Лондон

Татьяна Корсакова в прачечной своего дома: большому поместью мало одной стиральной машины

— «Битва за Москву» началась в августе 2010 года. В конце сентяб­ря Лужкова отправили в отставку. Все эти месяцы на Андрее не было лица. 13 февраля 2011 года — я только уложила дочь спать — муж зашел в комнату и сказал: «В шесть утра к нам придут с обыском. Вам нужно уехать». Я кричу: «Андрей, мы ничего не прячем, пусть приходят и смотрят». Но он был непреклонен: «Сейчас ты в первую очередь мать». Потом позвонила подруга, которая сама через это прошла, и рассказала, как на глазах детей переворачивали кроватки и потрошили иг­рушки и что если я хочу, чтобы мой ребенок потом три года ходил к психологам, то, разумеется, могу остаться. Через черный ход в снег и холод мы бежим к соседям, а утром улетаем. Одни. Без Андрея. Он бился за бизнес — не тот это человек, чтобы легко сдаться.

В Лондоне я была совершенно одна, круглые сутки слушала «Эхо Москвы», муж звонил с неизвестных телефонов, я рвалась домой, не хотела потерять его, как когда-то папу. Дочь все время плакала, что хочет к бабушке, подружкам, игрушкам.

Даже в типичный британский туман по Темзе, протекающей  на территории усадьбы, приятно совершать лодочные прогулки

27 марта у Вари был день рождения, Андрей прилетел поздравить — поседевший, на лекарствах. Ехал на полтора дня. А в самолете ему сказали, что в Москву лучше не возвращаться. Таня привыкла жить со стратегией. В Москве все было понятно и комфортно, но просчитанный до последней серебряной ложки мир неожиданно рухнул. Она снова оказалась на старте. В столице осталась незащищенная диссертация на тему политической ситуации во Франции времен Миттерана. Пришлось погрузиться в современную российскую ­политику. И полюбить Лондон.

На детской площадке пятилетняя Варя без малейшего акцента стала знакомиться с девочками — с двух лет у нее была английская няня. Тогда обе бабушки набросились на Таню: изверг! Она парировала: «Оцените потом», вспоминая, как сама когда-то ненавидела свою английскую спецшколу и строгую учительницу Аллу Степановну, а спустя годы пришла к ней с букетом благодарить за герундий и неправильные глаголы.

— Проходит время, и ты понимаешь, почему приняла те или иные решения. Пазл складывается. Сейчас я знаю: нашей семье здесь лучше, все сложилось благополучно. Слава богу, — говорит Татьяна, разливая чай.

Варя в школе, просторный дом замер в тишине, но тут заходит поздороваться Андрей. Мы бегло обсуждаем его новое вынужденное увлечение — поло, а заодно взлеты и падения рубля, телеканал «Дождь» (смотрит ежевечерне) и книжку Карины Добротворской «100 писем к Сереже» («Смело, открыто написано»). Соблюдя положенный политес, Бородин — спокойный, тихий и неуловимо грустный — уезжает по делам в Лондон, а мы остаемся с Таней завтракать в возмутительно, по местным меркам, светлой гостиной. В Британии десятилетиями существовал налог на окна (государство считало, что раз окна большие, значит, много денег на отопление) — оцените расточительность первого хозяина Park Place. Таня едва притрагивается к еде, но не устает подкладывать мне — для нее, ранней пташки, завтрак уже второй, а она придерживается щелочной диеты и свято верит, что здоровье — это то, что ты ешь: читательницы ее инстаграма @Tati_VK знают. Над столом висят три хрустальные люстры, напоминающие мыльные пузыри, — когда-то они освещали Стокгольм­скую биржу.

— Однажды в интервью Tatler Сандра Мельниченко произнесла сакраментальную фразу: «Жена миллиардера — это full-time job». Вы с этим согласны?

— И да, и нет. Я до конца не укладываюсь в стереотипы. В России вела тот образ жизни, которого от меня не ждали: сначала два с половиной года кормила Варю грудью, училась, потом появился фонд. Меня не было видно на тусовках. Вот и в Англии мне не хотелось идти проторенной дорогой. Все ожидали от нас, русских, вечеринок, бани, медведей, салютов. Но мы живем тихо, шаг за шагом выстраивая свою жизнь, общаемся с правильными людьми.

Вчера я разговаривала с правнуком Зигмунда Фрейда, крупным британским пиарщиком Мэтью Фрейдом, и он отме­тил,  что у русских есть обыкновение «покупать отношения». С англичанами это не работает. Сколько бы вы ни выбрасывали денег — а соблазны поспособствовать нам с Андрюшей в этом приятном занятии возникали у многих (их легко понять: жена – бывшая модель, живут в самом дорогом в Британии имении), — это не поможет ­завоевать сердце той публики, которая на самом деле того стоит.

Не то чтобы форсайтовские хитросплетения местного света Бородины, люди с неплохо развитой интуицией, постигли сами — ­конечно, были наняты консультанты, которые предостерегли от излишне поспешных шагов. Грубых ошибок удалось избежать, хотя кое-какую селекцию ближнего круга произвели.

Мы обсуждаем недавний лондонский прием в честь запуска очередного ювелирного бренда.

— Не хочу казаться mean или arrogant, но я не вижу смысла ходить на подобные мероприятия. Ведь что там происходит? Лица, понятия не имеющие, по какому поводу собрались, пьют шампанское и болтают — с тем лишь, чтобы на выходе немедленно об этом забыть. Мы же с Андреем хотим больше времени проводить с теми, кто интересен нам и кому интересны мы. Наш круг? Хозяева галерей, актеры, модели, дизайнеры, члены парламента, старые английские деньги.

Недавно Татьяна с Андреем были приглашены на благотворительный прием Children’s Trust к Кэмеронам, на Даунинг-стрит, 10, — и с удивлением обнаружили непритязательный интерьер, одного охранника и сдержанно одетую хозяйку, которая долго извинялась перед гостями, что в восемь ноль-ноль должна отпустить няню. Пока гости общались (никакого пышного ужина со стейком «веллингтон», лишь канапе и напитки), дети бегали по верхнему этажу, и в какой-то момент первой леди пришлось подняться к ним: «Пожалуй, мне стоит убедиться, что они действительно сделали уроки».

На том приеме Татьяна — в глухом черном платье — чувствовала себя девочкой из детского сада: средний возраст присутствующих был пятьдесят плюс.

— К нам подходили и говорили: «Мы привыкли, что русские, приезжая в Англию, покупают футбольные клубы, огромные яхты, но где же ваш Билл Гейтс?» Для них удивительно, что мы с Андреем начали активно заниматься здесь благотворительностью.

Московский офис «Добросердия» по-прежнему ведет работу с российскими детьми, но британский филиал Gracious Heart помогает англичанам. Таков порядок: делая пожертвования, местные компании хотят убедиться, что деньги останутся в стране.

— Проблем в Великобритании, как ни странно, немало, — объяс­няет Корсакова. Например, школ для детей-инвалидов не хватает, обучение в них стоит от десяти до тридцати пяти тысяч фунтов в год, и это мало кто может себе позволить.

Когда Татьяна — уже не на каблуках, а в хантерах – попросилась в родительский комитет, все думали, что это ненадолго: пару раз появится в школе, а потом детей будет возить охрана. Но она, девушка упорная, рассказывала мамам о своем фонде, заражая энтузиазмом, и постепенно они придумали проект: ребятам нужно не просто объяснять, что такое благотворительность, — теперь они ездят в больницы, помогают сверстникам.

— Если приучать с детства, благотворительность становится частью жизни, как произошло с моей дочерью. Здесь, в Англии, ребенок может подойти к маме и сказать: «Вот мои карманные деньги, я хочу их передать в фонд, рекламу которого видел по телевизору». Варя потихоньку начинает понимать, что она наделена множеством привилегий, но раз Господь тебе их дал, ты тоже обязана делиться. К сожалению, многие люди из России пять минут послушают про фонд, а потом — «Какая у тебя сумка!». И тридцать минут – про сумку. Нет, я тоже люблю Chanel и Dior, но если не буду помогать, то не смогу получать от всего этого удовольствие.

Моду она — да — любит. Посмотрите хоть ее Instagram, хоть обложку испанского Hola, где Корсакова демонстрирует достижения кутюрной промышленности. А скоро она оденет мам из родительского комитета и фолловеров (сто тридцать тысяч — шутка ли?) в одежду Vaara Activewear (в переводе с санскрита vaara означает новый день, хорошую новость — ну и имя дочери, разумеется). Первые образцы получены, лично протестированы и отправлены на доработку. Историю своего бренда Татьяна рассказывает так, как положено рассказывать про подобные проекты – очень лично. Конечно же, она хочет через моду поддерживать благотворительность (процент от продаж будет направлен детям-инвалидам). Конечно же, она не смогла найти в Англии то, что нужно. И конечно, захотела восполнить этот драматический пробел.

— Что здесь делают мамы после того, как отведут детей в школу? Пьют кофе, едут на пилатес, потом в салон красоты, потом в магазины, потом снова в школу и на кружки. Ты же не выйдешь из дома в спортивных брюках, если тебе предстоит пить кофе в приличном месте? Моя одежда — это такие бесконечные layers, слои. Все можно надевать друг на друга и смешивать. Все сочетается, все комфортное. В этой одежде удобно путешествовать — а то взяли моду летать в пижамах, — смеется Таня. — Со мной команда, которая сотрудничала с Adidas, Loro Piana и Puma. Ткани лучшие и самые что ни на есть экологичные, но по удобоваримой цене. Сегодня немодно платить тысячу евро за кашемировый свитер громкого бренда. Наступает время разумного. И очень важно, что стоит за маркой. Люди хотят знать, что они едят и носят. Стыдно покупать футболку, которую несовершеннолетние сшили за плошку риса. Мои покупатели будут знать о бренде все, от А до Я.

Перед тем как Андрей уехал, я все-таки успела его спросить:

— Вы, банкир, дали бы клиентке кредит на такую затею?

Он поцеловал Таню в щеку и сказал:

— Нет, конечно. Это можно сделать только по очень большой любви.

Источник: http://www.tatler.ru/nashi_lyudi/interview